Динка прощается с детством - Страница 81

К оглавлению

81

– Эге! Уже и столбы ставили! Люди бачили, в кажну ямку сам Павлуха с жинкой золотые бросали! Такой гад и в огне не сгорит, и в воде не потонет!

– А дерьмо, извиняйте, всегда поверху плавает!

– Куда там! С Матюшкиными они сваты, а Матюшкины, уж известно, гады!

– Всем гадам гады! – убежденно заявила Динка.

– Эге! Эге! – согласно и одобрительно закивали бабы. – Они, чуешь, барышня Динка, вчора на закладинах так-то вашего Ефима кляли! Не дай боже, как кляли! – озабоченно наклонившись к идущей рядом Динке, сказала пожилая женщина. – Сама слышала…

– Ничего. Придет такое время, что они еще Ефиму будут в ножки кланяться! – сердито сказал Леня.

На телеге притихли. Девчата с живым интересом смотрели на Леню.

– Придет, придет время! Отольются кошке мышкины слезки! Надоест народу терпеть их издевательства! – повторил Леня.

– Вот-вот… Так и солдат говорит. Значит, его правда. Только и солдата упредить надо, дуже богатеи на него злобятся… – понизив голос, доверительно сообщила пожилая женщина и, взяв у хлопчика вожжи, крикнула: – А ну погоняй! Бо вже не рано! Бувайте здоровеньки, барышня! До побаченья!

Лошадь рванулась вперед, телега, подпрыгивая на неровных колеях, подняла клубы пыли. Когда она исчезла под горой, Леня сказал:

– Опять про солдата слышу. И Ефим мне о нем говорил… Видно, смелый человек.

К лесу подошли, когда уже стемнело. Оглянулись по сторонам – никого…

Посидели еще на опушке, потом один за другим юркнули в кустарники и, прячась за деревьями, выбежали на дорогу.

– Ну, сюда уже никто не заглянет, – с облегчением сказала Динка.

Обнявшись, молча шли по дороге. С темного неба между верхушками деревьев выглянул тоненький серп молодого месяца.

– Смотри, какая у него смешная рожица! – указывая на него Лене, прошептала Динка.

– Любопытничает, – засмеялся Леня. – Интересно ему, как люди дружат!

Дорога была длинной, но Динка не думала об этом. Босые ноги ступали по заросшим колеям легко и мягко, знакомый смешанный запах хвои, лесных трав, грибов и остывающей от дневного зноя коры деревьев вливал в нее свежие силы, сердце, пережившее недавнюю разлуку с Хохолком, еще тихонько ныло, но рядом шел Леня, его теплая, сильная рука крепко сжимала ее руку, и от этого все вокруг казалось таким уютным и домашним.

– Как хорошо, – говорила Динка, подняв лицо к освещенным месяцем кружевным верхушкам деревьев. – Я так рада, что мой лес видит нас вместе…

– Он всю жизнь будет видеть нас вместе. Мы будем часто приходить сюда, Макака, – растроганно отвечал Леня.

Они шли и тихонько разговаривали; потом останавливались, и Динка, приложив палец ко рту, слушала ночных птиц.

– Это филин, – говорила она. – А это просто какая-то птичка проснулась на ветке. А это – слышишь? – белочка завозилась в дупле. А это шумят листья; все листья шумят по-разному, я это хорошо знаю…

Легкий влажный ветерок доносил сырой запах болота. Динка тянула носом и тихо уточняла дорогу:

– Близко овраг… Он сначала мелкий, а потом все глубже делается. Там много ежевики и малины…

Незаметно наступила ночь. На небе высыпали большие и маленькие звезды. Прямые желтые сосны уходили ввысь, переплетаясь с верхушками векового дуба. Лес, освещенный сверху, внизу казался черным и таинственным, пугливо и неожиданно выступали из темноты белые стволы берез. Динка вспомнила, что именно здесь, в этом лесу, крались убийцы Якова.

– Как страшно… – прошептала она, прижимаясь к Лене.

– Не бойся ничего. Никогда не бойся со мной… – уверенно сказал Леня.

– Скоро развилка. Почему не играет скрипка? – снова зашептала Динка.

– Иоська спит… – улыбаясь ей в темноте, успокоил ее Леня. – Смотри на звезды, Макака. Выбирай себе любую звездочку.

– А ты? – спросила Динка, закидывая вверх голову.

– А мне нужны только две звездочки, только две на всю жизнь! – целуя ее в глаза, прошептал Леня.

– На всю жизнь, – торжественно повторила Динка, и вдруг, словно подтверждая ее слова, по лесу пронесся тихий, тоскующий звук скрипки; он словно поднимался откуда-то из темных глубин земли и, постепенно разрастаясь, заполнял собой лес, тонкий и нежный напев его вылился в знакомую мелодию вальса.

Леня, вздрогнув от неожиданности, крепко сжал руку Динки.

– Это вальс… тот самый вальс… Он благословляет нас… – горячо зашептала Динка.

Но пораженный Леня только крепче сжимал ее руку, и лицо его белело в темноте, как освещенный месяцем белый ствол березы.

– На жизнь и на смерть… – вдруг тихо и внятно сказал он и неожиданно горько улыбнулся. – Я почему-то испугался, Макака. Мне показалось, что-то разлучит нас…

– Нет, нет! Наоборот, это наш вальс. Яков подарил его нам. И где бы ни услышал ты, Лень, эту скрипку, знай – я рядом, я близко…

Они стояли на дороге и жадно слушали, пытаясь понять, что сулит им этот вальс.

– Он благословляет нас, – шептала Динка.

Леня молчал.

Глава 42
Ночные гости

– Ку-ку! Ку-ку!.. – приглушенно раздается в лесу.

Продираясь сквозь колючий кустарник и обжигая ноги крапивой, Динка и Леня спускаются в овраг; слева над ними возвышается серая, облупленная стена хаты. Боясь, чтобы кто-нибудь не увидел их с дороги, Динка и Леня бредут по самому дну оврага вдоль узкого ручья.

– Ку-ку! Ку-ку!.. – прикрыв ладонью рот, тихонько выкликает Динка. – Здесь где-то старый колодец… – шепчет она, осторожно подвигаясь вперед и ощупывая ногами землю.

Месяц, прячась за деревьями, скупо освещает густо заросший дикой малиной и ежевикой сырой овраг.

– Ку-ку! Ку-ку!.. – все настойчивее зовет Динка и, держась за руку Лени, в испуге замирает. Ей чудится шорох раздвигаемых кустов и чье-то напряженное дыхание.

81